Автор: ArchiFuck
Фэндом: Kuroshitsuji
Дисклеймер: Тобосо Яна
Персонажи: Грель и Уильям
Рейтинг: дженерал; не поверите, но сегодня даже без мата.
Жанр: набор коротюсеньких драбблов (я правильно написала это слово?), сраная романтика
Предупреждение: не ждите ничего особенного. сегодня - никакого трэша.
От Автора: темы достались в наследство от puni, которой в свою очередь достались на каком-то (о ужас!) риборномарафоне. просто мне тоже захотелось попробовать.
темы выглядели так:
Тема №1 - Игра на музыкальном инструменте
Тема №2 - Сериал (по временным рамкам заменен на роман)
Тема №3 - Ревность
Тема №4 - Фетиш
Тема №5 - Переодевание
Тема №6 - Оружие
Тема №7 - Французская кухня
Тема №8 - Молоко
Тема №9 - Врач
Тема №10 - Семья

1.
Грель просто восхитительно пел. Когда Уильям удивленно изогнул бровь - в ответ получил игривое подмигивание и пояснение, что "это ведь важно для актрисы". Дурацкие фривольности рушили очарование его пения так безжалостно, что каждый раз хотелось тут же выместить на нем злость или хотя бы отчитать хорошенько - но он не смел.
Грель знал его маленький секрет. Когда Уильям вечером приходил в свою небольшую, но роскошно обставленную - и абсолютно пустую квартиру, ему хотелось умереть второй раз. Сколько бы он ни сидел на работе, как бы себя ни нагружал - возвращаться все равно приходилось. Способ бороться с одиночеством был один, проверенный и надежный: полстакана коньяка и виолончель.
Грель однажды видел его с виолончелью. Когда Уильям играл, он улыбался. Больше никогда - ни до, ни после - Грель не видел его улыбки.

2.
Есть такой прием в дешевых женских романах: когда сюжет крутится на одном и том же месте, не допуская концовки, но и не уходя в сторону; иногда Грель чувствовал себя персонажем такого вот дурацкого романа, а прочитал он их немало и точно знал, о чем речь. Уильям всегда был чуть-чуть снисходителен, но стоило подать легкую надежду - и он тут же отталкивал от себя, заставляя диспетчера скрипеть острыми зубами и громко возмущаться "этим бездушным Уиллом". Стратегия менялась на "холодное равнодушие", а потом все начиналось заново. Разве может чувственная молодая леди устоять перед этим холодным взглядом и показной жестокостью?

3.
Имя "Себастьян" каждый раз сопровождалось легким подергиванием уголка рта. Совсем незаметное сокращение мышцы - легкое движение вниз, и губы снова холодно поджаты. Грель бы, пожалуй, и не обратил внимания, если бы это не повторялось постоянно: "Себастьян" - короткое мимическое движение - прекращение разговора. Молчаливый Уильям становился совсем уж скучным, поэтому Грель предпочитал не упоминать любовь всей своей жизни при нем.
Конечно, причина могла быть в том, что Уильям презирал и даже ненавидел демона-дворецкого (и это наиболее вероятно), но для себя Грель решил, что это ревность. И очень-очень гордился.

4.
- Красный, Уильям, именно красный, - проникновенно внушал Грель, завязывая узел. Яркий галстук так восхитительно преображал бездушный черный костюм на белую рубашку, этот штрих даже холодного Уильяма мог превратить в страстного игривого Уилли...
- Нет.
Снимает, педантично складывает и возвращает Грелю. Однозначно, настоящий Уильям, жестокий, прямолинейный, похожий на неприступную крепость и все-таки чуть-чуть лояльный, нравился ему больше.
За попытку поцеловать в щеку он получает пинок и резкий приказ вернуться к работе. Ему и так сегодня позволили слишком много.

5.
Эта пара была истинной звездой осеннего бала. Шинигами перешептывались, те, что помоложе, хихикали, старшие себе такого не позволяли, но продолжали шептаться. Было ли это помутнением рассудка, или он был слишком пьян, или действительно не узнал леди в красном? Скорее все сразу - и еще легкое сотрясение мозга. Не может же, в самом деле, Уильям Теодор Спирс, грозный начальник и величайший бюрократ, добровольно и в здравом уме танцевать у всех на глазах с диспетчером Сатклиффом, одетым в женское платье.
На самом деле все было проще: Спирс проспорил. Откуда ему было знать, что Грель действительно способен полных три летних месяца изводить себя работой и сдавать идеальные отчеты в срок только ради того, чтобы быть приглашенным на бал? При мысли, что он действительно чуть-чуть хотел проспорить, Уильям свирепел. Ничего, этот вечер закончится, а Грель в его рапоряжении целую вечность. Для него наверняка найдется пара неприятных заданий, раз уж свою работоспособность он уже доказал.

6.
Бензопила - дурацкий инструмент. Тяжелый, грубый, шумный, неудобный. Тем не менее Грель Сатклифф размахивал шестью килограммами полированой стали и литром бензина с показной легкостью. И даже наловчился перебивать своей неподражаемой интонацией шум чертового мотора.
Пила абсолютно не годилась для тонкой работы с человеческими жизнями. Работа жнеца похожа на киномонтаж: отделяясь в момент смерти, пленки, и без того несистематичные и разрозненые, путаются и рвутся, и аккуратно склеить их в одну отдельно взятую жизнь не так-то просто.
Сам Уильям работал чисто, быстро, аккуратно, и при виде коробок с ярлыком "д. Сатклифф" его начинало трясти. Вместо того, чтобы, как положено, наматывать пленки на катушки, Грель сдавал нечто, больше похожее на морскую капусту. В период, когда отдел господина Спирса работал в портовом Глазго, от коробок даже пахло морем - это сводило с ума.

7.
Привычка носить с собой на работу еду в общем-то вполне обычна - только не для жнеца. Подавляющему большинству вид человеческих трупов попросту портит аппетит.
Грель Сатклифф, разумеется, к большинству себя ни в коем случае не относил, поэтому мог без зазрения совести с аппетитом есть свои вишневые круассаны, болтая ногами и помахивая пилой. Он точно знал, что начальника эта привычка бесит - тем лучше. Мягкое слоеное тесто и кисловато-сладкий ягодный джем становились вкуснее ровно в три раза, если рядом строгий Уильям сматывал чьи-нибудь пленки воспоминаний и время от времени бросал на диспетчера взгляд, от которого кровь стыла в жилах. Поерзав, чтобы избавиться от пробежавшей по спине дрожи, Грель продолжал есть.
Собственно, откуда ему было знать, что Уильям ненавидит французов?

8.
Частенько диспетчера Сатклиффа так и подмывало делать глупости. Это возбуждало, тонизировало, порождало иллюзию вседозволенности... Пустой и незапертый кабинет начальства в этом контексте - просто бездна искушений. Как много можно успеть сделать за то краткое время, что Уильям потратит на путь до библиотеки и обратно! Первым делом - открыть окно, проветрить и выбросить за подоконник содержимое пепельницы. Раздвинуть шторы, подвинуть кресло - теперь в нем можно уютно утроиться, изящно скрестив ноги, и вдоволь порыться в столе Уильяма, каждую секунду всем телом ощущая опасность - если Греля застанут за этим делом, ох, если застанут... Увы, руки уже тянутся к ящикам, но в них лишь скучные папки; самая интересная находка - початая бутылка виски. Ну и что - все знают, что Спирс не прочь выпить для снятия стресса.
Вспомнив о том, что самое тайное всегда лежит на самом видном месте, Грель окинул взглядом сам стол. От одного вида документов ему становилось плохо, поэтому взгляд быстро уперся в чашку. В чашке обнаружилось молоко, еще теплое, с пенкой. Уилли, наверное, болен? Неожиданно Грелю стало стыдно. Что он ищет? Письма от любовниц? Просроченные счета? Неприличные трактаты? А нашел всего лишь чашку с молоком, которое Уильям даже не успел допить, спеша в библиотеку, чтобы принести ему, бессовестному, какую-то там книжку, которую он даже не откроет. Милый, замученный, заботливый Уилл, стойко принимающий на себя все его проблемы...
Грель так расчувствовался, что упустил момент, когда начальник вошел.
- Вы сидите в моем кресле, дипетчер, - с легким оттенком недовольства, - и пьете мое молоко.

9.
- Вы хотите об этом поговорить?
Пожалуй, эта фраза войдет в десятку самых дурацких, адресованных Уильяму за жизнь. Остальные девять мест прочно заняли перлы Греля Сатклиффа.
- Расскажите, когда и как Вы в первый раз почувствовали, что устали.
Вообще-то он каждый день уставал. Каждый чертов день. И вечером буквально валился с ног, раздевался, падал в постель и спал без снов - если, конечно, не приходилось работать и в ночную смену, что случалось частенько, потому что чертов диспетчер с его чертовой пилой предпочитал для своих выкрутасов ночное время.
- Как Вы считаете, у Вас есть близкие люди?
Простите, кто? Ближе всех к нему пока подходил Сатклифф. Именно поэтому Уильям сломал ему нос. Впрочем, это не помогло, а перелом сросся на удивление незаметно. На Греле все заживает, как на собаке...
- Вы меня не слушаете? В таком случае расскажите, пожалуйста, о чем Вы сейчас задумались. Это важно для анализа.
Чертов терапевт с его чертовым лечением. Нанесение травм Грелю Сатклиффу - скорее признак здравого мышления, чем переутомления и стресса. Но против директората не пойдешь, иначе не позволят вернуться к работе. Зато, когда он выйдет из кабинета врача, - тщательно, смакуя все подробности обдумает, что и как он сделает с написавшим жалобу диспетчером.

10.
Прежде чем ответить, Уильям окинул фигурку Греля цепким взглядом. Такой же стройный и легкий, как всегда. Вывод напрашивался сам собой.
- Вы бредите, диспетчер.
- И вовсе нет!! - Грель обиженно надулся.
- Вы просите отпустить Вас в декретный отпуск. Вы утверждаете, что ждете ребенка. Я верно понял?
Кивает. С таким смиренным видом...
- Значит, с этим Вы не спорите. С тем, что Вы мужчина - и, смею заметить, покойный мужчина, - Вы тоже спорить не будете?
На этот раз отрицательно мотает головой.
- Тогда чего Вы от меня хотите? - Спирс снимает очки и устало сжимает голову руками. Грель подходит к столу неслышно, и Уильям вздрагивает, когда на его виски ложатся прохладные пальцы.
- Уилли... ты не понимаешь, да? Я же не сказал, что собираюсь рожать. Моего ребенка сейчас носит под сердцем другая женщина, там, на земле, и я обязан проследить, чтобы с ней ничего не случилось. Ничего не случилось до того дня, когда я сам извлеку этого ребенка из ее окровавленных внутренностей... Я устал от одиночества. Я хочу семью.
- Сатклифф, Вы больны.
- Уилли, - понижает голос до шепота, - я хочу, чтобы ты был для него папой. Ты ведь не откажешь мне, Уилли?